- Будем говорить откровенно,- сказал доктор, - болезнь ваша неизлечима и осталось вам не так уж долго. Я могу назначить вам химиотерапию, от которой вас будет тошнить и выпадут все волосы, но это лишь продлит ненадолго ваши мучения. Мой вам совет - не нужна вам никакия химиотерапия. Будь я вашим врачом в России, я бы вам этого не сказал. 
- И что, действительно ничего нельзя сделать? - Марков не узнал своего голоса. 
- Неужели вы думаете, что если бы существовало какое-нибудь лекарство, то я бы вам его не выписал? 
- Так что же мне делать? 
- Я вам дам направление к психологу. Вы сможете обсудить с ним все проблемы. Извините, но меня ждут другие больные. 

Маркова подташнивало. О намеченном походе в Русский Магазин за селедкой и салом нечего было и думать. 
На улице сновали взад-вперед девушки в облегающих брюках и юбках, сквозь которые отчетливо проступала линия трусов. 
Ноготки их ножек в босоножках были выкрашены лаком разного цвета - у одной - желтые, у другой - зеленые... 
- Они тут будут бегать взад-вперед, живые, а я... Ну почему я? И за что? Что я такого сделал? Не воровал, детей вырастил. Даже не курил. 
Марков изо всех сил попытался представить себе - как все это будет без него. Девки так же будут сидеть в автобусах, закинув ногу за ногу, в Русском Магазине так же будут продавать все 50 сортов колбасы и селедку «матиас», только его самого не будет. Эта простая мысль в голове не укладывалась. И тогда Марков решил написать письмо: 

"Уважаемый Бог! Я всю жизнь вкалывал по полторы смены, чтобы поднять детей, А дети сейчас в Израиле вкалывают по две смены, чтоб за квартиру заплатить. Сын говорит, что у них на заводе только русские и работают, израильтяне по 12 часов в день работать не приучены. Про меня дети уже не вспоминают. Материально им помочь я не могу, а советы мои им не нужны. 

Что я видел в жизни? Придешь домой вечером после работы - ноги гудят, перед телевизором посидишь, покушаешь и спать. И вот здесь теперь вроде кажется - живи в свое удовольствие, когда нет хамсина. А в Русском Магазине - и вареники, и колбаса всякая, только денег нету. Я первое время оглядывался - а ну подойдет кто-нибудь и скажет: "Ваш пропуск, гражданин?!" 
Что мне в жизни осталось? 
Жена меня давно бросила, дети не звонят. В прошлый раз лекторша очень интересно говорила про разнообразное питание, но где взять на это деньги, так она этого не сказала. Я уже не говорю про икру, но больше ста грамм колбасы я себе позволить не могу, ну там еще грибы маринованные, капуста квашеная. Я пробовал сам делать, выходит гораздо дешевле, но как в Русском Магазине не получается. Женщины на меня уже внимания никакого не обращают. Так вот теперь еще это. Ну кому будет легче, если ... А?" 

Марков вложил в конверт копию удостоверения личности, написал на конверте "Господу Богу". Потом подумал и дописал на иврите: "Адонай элокейну адонай эхад". Марков ходил в пенсионерскую ешиву - там платили сто шекелей в месяц и приносили на занятия печенье и колу. Приклеил марку и опустил письмо в почтовый ящик местной почты "только для корреспонденции в Иерусалим". 

Звонок телефона звучал нахально и без перерыва: 
- Вы писали на имя Господа? - строго спросил женский голос,- не кладите трубку. 

- Алло! - голос в трубке отдавал колоколом. Так наверно, читал первосвященник в Храме. В трубке звучало какое-то эхо, повторявшее каждую фразу: 

- Мы с товарищами прочли ваше письмо. Нам непонятно, чего же вы, собственно, просите. 
- Как чего? Жить? 
- Зачем? 
- Как это зачем? 

- Ну, понимаете, люди к нам обращаются с конкретными просьбами - одному нужно три месяца, чтобы роман дописать , другому - полгода на завершение открытия, третий просит неделю, чтобы слетать в Баку - дать по морде лучшему другу, что стучал на него в КГБ. А вам для чего? 

- Да, Господи, выйдешь утром , пока не жарко, птички это самое, у девчонок бретельки от лифчика выглядывают из-под футболок, в лавке сметана 30-процентная без очереди... 
- Значит, просто так? Этого многие хотят. (В трубке задумчиво промолчали). Ну, хорошо. Знаете что, в порядке исключения. Мы тут с товарищами посовещались и решили отменить ваш диагноз. 
- Спасибо, товарищ Бог! А мне ... Я что должен делать? Если вы рассчитываете на добровольные пожертвования, так у меня вместе с социальной надбавкой... - сами знаете. 
- Знаем, знаем, как же. 
- Может, в ешиву круглосуточную записаться? 
- Эти ортодоксы у меня уже в печенках сидят. 
- Господи,вы что, не дай Бог, реформист? 
- Да ортодокс я, только пусть эти, в черных лапсердаках не выставляют себя Моими единственными интерпретаторами. Давайте не будем касаться этой непростой темы. 
- Так что же мне делать, Господи? 
- А ничего. Просто живите. 

- Господи, если уже все равно жить, так может сразу жить хорошо, а ? Вы можете как-то договориться в нац. страховании насчет увеличения пособия? А то в магазин зайдешь, так слюна течет, а купить ничего не можешь. 

- Э, нет, куда мне с ними тягаться? Ну ладно, меня другие клиенты ждут. Если что, пишите. Только не заказным. 
В трубке послышались гудки. 
Сразу же после разговора у Маркова созрел План. Он положил в кулек ложку, поехал в Русский Магазин, купил за 28 шекелей баночку красной икры и сожрал ее, не отходя от кассы. Так он отметил свое второе рождение.

- Это поразительно - врач был в шоке,- неоперабельная опухоль в последней стадии исчезла! Скажите, что вы принимали? 
- Да ничего, разве пива иногда выпьешь. Но конечно, не каждый день. С моей пенсией... 
- Это просто поразительно! Я напишу статью в американский медицинский журнал. 

А теперь мы оставим Маркова и перенесемся в другую семью где разговаривают муж и жена: 

- Ох и доиграешься ты, Сашка, с этими письмами. С таким трудом тебя на почту пропихнули. Кто тебе дал право открывать чужие письма, звонить незнакомым людям, представляться то Снегурочкой, то президентом Израиля? 

- А кто узнает? Ну кто? Письма-то не заказные. Кто проверит? А, может, я человеку жизнь спас. 
- Тебе-то кто тебе спасибо за это скажет? Кто хоть шекель даст? Лучше бы в ночную охрану пошел. Худо-бедно, еще полторы тысячи приносил бы. 
- А спать когда? 
- Спать, спать. А за квартиру за тебя Герцль платить будет? 

Но Саша не слушал. Он распечатывал очередное письмо. На конверте аккуратным детским почерком было выведено: 
Israel, Jerоsоlimo, santa Madonna. Письмо было из Италии.

Мой комментарий по теме: