16:37 Василий Теркинд | |
К синагоге на пригорке, Вжавши в ухо пелефон, Поднимался Вася Теркинд. Это был, конечно, он! Не спеша поведать надо, Почему он здесь сейчас. Пушки к бою едут задом — Так и наш пойдет рассказ. Шла абсорбция успешно — Теща швабрила мисрад. Сын Серега с братом Кешей Продавали виноград. Брат Иван давно со стройки Тащит краску и цемент. Надьку после курсов кройки Взял массажный кабинет. Вот, знакомый чуя запах, Теркинд замедляет ход. Питу, хумус и фалафель В лавке на углу берет. И кладет неспешно в питу Чипсы, а поверх — лучок, А потом для аппетиту Перца острого стручок. Тут же возле стойки влажной, Подмигнувши продавцу, Питу съел степенно, важно, Как и следует бойцу. Вытер рот ладонью потной А потом вздохнул: "Эх, ма! Лучше бы свининки постной, А не этого дерьма! Да еще б стакан сивушки, К ней — соленого грибка, И со здешнею подружкой Да сплясать бы гопака! Да пройтись с гармошкой, с песней. А когда начнет темнеть, С этой бы подружкой местной В кибуце на стог залезть!.." И пошел. Мелькали лица. Звали в путь его дела: То на Рождество — бар-мицва, То на святки — брит-мила. То кому сменить покрышки, То ворота подлатать, То Твардовского детишки В школе просят почитать. Так он шел, к ходьбе привычный, На поля бросая взгляд. Фронтовик, боец отличный, А теперь — репатриант. Сел в лесу на пень бугристый И портянки разложил. Сигареты Луте и Цштыещт В самокрутку покрошил. Выпил кружку самогона. Чтоб в пути прибавить сил. Редькой с долькою лимона, Крякнув, быстро закусил. Так себе сказал: "Ну что же, По всему видать, ей-ей! Что и я — хоть не по роже, Так по местности еврей! Где вы нынче, Валька, Сенька? Где ты, сторож дед Егор? Где родная деревенька? Не видал вас с давних пор! Кто теперь комбайн наладит? И покрасит в клубе дверь? Кто? Скажите, бога ради!.. Да чего уж там теперь!.." Вдруг качнулась ветка слабо. Чья-то голова в платке. То ли девка, то ли баба Бродит там невдалеке. Достает гармошку Теркинд, Рыжий ус поправив свой. По ладам привычно ловко Пробегает пятерней. И гармошка та запела, В небе распугав орлов. И кому какое дело, Что у песни нету слов! Как на фронте, как когда-то За собой она ведет. Только вдруг ствол автомата Ткнулся Теркинду в живот. Да, плохая вышла спевка! Видит Вася, что стоит Перед ним в платке не девка, А хамасовский бандит! И откуда только взялся!.. Что орет — не разобрать. Все же Теркинд догадался — Руки вверх, едрена мать! Что поделать! Поднял руки И смотрел, прищуря глаз, Как араб, рыча, из сумки Все на землю злобно тряс. Миску смял, испортил вилку. Помидоры подавил. Это ладно! Но бутылку!!! — Хвать из сумки — и разбил! Кто ж стерпеть такое сможет?! И хамасовца, крича: "Ах, фашистская ты рожа!" — Вася Теркинд бьет сплеча. Кто не пьет, тот лишь по слухам Знает этот русский дар — Собутыльнику по уху Сокрушительный удар. И удар тот, как на пьянке, Вмиг араба уложил. Рухнул тот лицом в портянки И минуты не прожил! Теркинд в кактусы неспешно Бросил ржавый автомат. Так сказал: "Араб, конечно, Против немца слабоват! Если посмотреть поближе!.. Но террор пресечь пора! Тут бы нужен Колька Рыжий Из соседнего двора. Дать бы Кольке пару литров Да оглоблю подлинней — Он бы этих террористов Перебил за пару дней!" Пыль смахнул с сапог сухую, Бросил сумку на плечо. И пошел в жару такую, Что и камню горячо. Через рощи и пригорки, Сквозь жару и через хмель Так вдвоем с гармошкой Теркинд Шел по Эрец-Исраэль. 2005 Алекс Розенфельд | |
|